Сталина на них нет "Девушка и революционер" в театре "Практика"
Московский театр "Практика" показал премьеру спектакля "Девушка и революционер" по пьесе Игоря Симонова в постановке Владимира Агеева.
Рассказывает РОМАН ДОЛЖАНСКИЙ.
Даже профессиональному критику случается смотреть на сцену глазами обычного зрителя, твоего случайного соседа. Или соседки. Тем более если зрители особенные, как в "Практике",— не обычные театралы, не приезжие, не студенты, а люди, которые уже слышали, что в подвале в Большом Козихинском переулке показывают нечто модное, и вот тут их как раз в театр "Практика" и пригласили. "Так классно, когда актеры близко от зрителей,— сидевшая сзади меня девушка делилась с подругой радостью от крохотного зальчика.— Я уже один раз была в таком же театре, не помню, как назывался, но понравилось".
Тут начался спектакль. На сцене были всего двое — лысоватый молодой человек и девушка, позади них виднелась стена с большими подсвеченными окнами ("Красиво",— похвалил голос сзади), а по бокам — похожие на хрупкие сталактиты высокие стопки книг. "Это же этот, как его, он много снимается,— зашептала девушка, как только актер заговорил.— Вот теперь буду мучиться, пока не вспомню". Мучения были столь долгими и громкими, что пришлось обернуться и сказать: это Евгений Стычкин. Идентифицировать актрису зрительница и не собиралась, но нужно сказать, что это была Агния Кузнецова.
Вскоре стало понятно, что герой любит героиню и хочет ее, что он хорошо знаком с ее отцом, что сам больше годится ей в отцы, чем в мужья. И что за окнами дома совершаются некие судьбоносные исторические события, в которых мужчина должен бы принимать участие, но не принимает, хотя и готовится эти события обернуть себе на пользу. Время от времени герои прекращали свой бытовой диалог и зачем-то предавались многозначительным пластическим экзерсисам. "Интересно поставлено",— задумчиво одобрила зрительница странные вольности режиссера спектакля Владимира Агеева.
Где-то в середине спектакля она наконец-то поняла, что человек, которого на сцене уже раз двадцать назвали Иосифом, не кто иной, как товарищ Сталин и что речь идет об Октябрьской революции, которую будущий отец народов коротал с юной прелестницей Надеждой Аллилуевой. Многие, конечно, это поняли раньше, потому что к тому времени со сцены уже упомянули Бронштейна, Каменева, Зиновьева и даже самого Ильича. А для совсем уж непонятливых в окнах задней стены, и до того уже зажигавшихся всякими живыми картинками, показали заставку российского телевидения и фрагмент посвященной Сталину передачи из недавнего проекта "Имя Россия". Заметнее всех отреагировал ведущий этой передачи Александр Любимов, оказавшийся среди зрителей премьеры.
Спектакль "Девушка и революционер" — вроде бы некий театральный ответ тем, кто чуть было не выбрал Иосифа Виссарионовича главным символом страны. А заодно и тем, кто в последнее время ставит спектакли о Сталине (взять хотя бы недавний "Сон Гафта, пересказанный Виктюком" в "Современнике"), где попытки создания психологического портрета злодея чаще всего приводят — помимо воли авторов этих произведений — к косвенному оправданию тирана. В пьесе Игоря Симонова все ясно: Иосиф представлен (Евгений Стычкин — умелый, энергичный артист, смотреть на него интересно) циничным, ни во что не верящим хитрецом и грубияном, уже созревшим для всех злодеяний, которые ему предстоит совершить. Правда, по сюжету "Девушки и революционера" выходит, что на будущие "подвиги" его вдохновляет жена, но что это меняет?
До конца не понять, Сталина и Надежду ли мы видим на сцене, или каких-то современных людей, в означенных персонажей заигравшихся. Например, Иосиф, натянув джинсы, рекомендует пассии перед сном посмотреть популярную в наши дни телепередачу. Стоило революционеру произнести со сцены не менее популярное слово "е...ться", публика в лице моей подопытной зрительницы недовольно выдохнула. Но когда основное действие недолгого спектакля-дуэта оказалось дополнено короткой современной сценой, где те же актеры играли спящего писателя, заболевшего от сталинской темы в собственном творчестве, и его супругу-бизнесвумен, зал не отреагировал никак. Зато про последние десять секунд спектакля, в которых Евгений Стычкин, подсвеченный красным фонарем, корчится в бешеной пляске, мое второе я сказала: "Как точно. Я где-то читала, что Сталин страшно любил танцы"...
21 апреля 2009 года
Алла Шендерова
Неудачник и его жена
В театре «Практика» поставили пьесу о том, как влюбился Сталин
Главным пиар-ходом в рекламе премьеры «Девушка и революционер» театра «Практика» было участие 24-летней Агнии Кузнецовой - «главной героини фильма «Груз 200» Алексея Балабанова и «Все умрут, а я останусь» Валерии Гай-Германики», как написано в первых строках всех пресс-релизов. Это важно потому, что Кузнецова, три года назад окончившая Щукинское училище, в театре пока почти не играет и может считаться театральным открытием «Практики», а ее более опытный и давно известный партнер Евгений Стычкин играет повсюду, переходя из одного проекта в другой, так же, как и режиссер Владимир Агеев. Да и автор пьесы «Девушка и революционер» Игорь Симонов, два года назад считавшийся открытием «Практики» (он не без успеха дебютировал на той же сцене спектаклем «Небожители»), теперь уже имеет статус состоявшегося писателя. Тем не менее, несмотря на все пиар-ходы, юная Кузнецова значит для этой дуэтной постановки куда меньше, чем трое взрослых мужчин, придумавших и слепивших полуисторический сюжет о Сталине и Наде Аллилуевой.
Речь идет о встрече еще не слишком знаменитого революционера с 16-летней девочкой, как выясняется, влюбленной в него с детства. Эта встреча и начало их любви по воле автора случились ровно 25 октября 1917 года, поскольку, оказывается, истории неизвестно, чем именно занимался будущий тиран в день октябрьского переворота.
Два года назад, когда на этой сцене ставили первую пьесу Симонова, где речь шла о нашем времени, а героями были красавицы телеведущие и опальный олигарх, режиссер Руслан Маликов подходил к материалу очень просто и конкретно. Спектаклю это шло на пользу: телевизионный контекст в равной степени был знаком и актерам, и зрителям, особенности жизни олигархов в наших широтах тоже выглядели общеизвестными, и их детали, вероятно, были неплохо знакомы автору, которого тогда представляли в первую очередь как топ-менеджера крупной иностранной компании. А некоторую значительность схематичной пьесе добавлял исполнитель главной роли Андрей Смоляков.
Теперь Симонов написал о том, чего не знает никто, но снова построил свой сюжет из стандартных блоков. Его Сталин обхаживает девушку с брутальностью «настоящего мужчины» криминального оттенка и такого же рода депутатской риторикой сегодняшнего дня с антисемитскими обертонами, не раз поминая «всяких Бронштейнов, Хинштейнов». Во все это он пакует немногочисленные исторические детали, знакомые всякому из средней школы, и самые захватанные цитаты классиков марксизма вроде той, где «важнейшим из искусств» объявляется кино. Девушка слушает его с восторгом, а иногда задает наивные вопросы про народ и про то, зачем разрушать церкви, на которые Иосиф отвечает с циничной откровенностью нынешнего властного хама: про то, что народ сам не знает, чего хочет, что ему нужна сила, что интеллигенция слишком мягкотела и т.д.
Такому многозначительному и при этом банальному тексту совсем не годилась прямолинейная постановка, вероятно, поэтому в режиссеры был приглашен Владимир Агеев, слывущий эстетом и причудником. Агеев и распорядился пьесой по-свойски: превратил часть любовных сцен в танец с поддержками и чуть ли не фуэте, а героиню, особенно поначалу, в какую-то условную музу, носящуюся вокруг героя на цыпочках с отрешенным лицом и произносящую свои реплики в зал. А в это время за окнами квартиры Аллилуевых, вся мебель в которой составлена из книг, время от времени загоралось видео, буквально иллюстрирующее то, о чем говорят: то зимний загородный пейзаж с лошадью, то городские виды, то бои первой мировой войны или парад со Сталиным на Мавзолее. А то и - к разговору о будущей славе - недавнее телевизионное ток-шоу «Имя России» с выступлением о Сталине Никиты Михалкова. Сегодняшних словечек и предметов вроде мобильного телефона или ноутбука, к изумлению зрителей, в истории 1917 года было много, и только к финалу стало ясно отчего.
В финале за окнами появляются высотки, бывший Сталин оказывается умирающим, свихнувшимся на сталинской теме писателем, и теперь уже героиня, в роли его жены-бизнесвумен, носится вокруг, обливаясь слезами и беспрестанно тарахтя по нескольким линиям мобильного, то жалуясь подруге, то отдавая указания биржевым брокерам в духе рублевского гламурно-матерного говорка.
Все это, честно говоря, производит впечатление самое удручающее и меньше всего соответствует обещанию «умного театра», которое во вступлении к буклету спектакля дает нам худрук театра Эдуард Бояков. И если что-то и помогает выдержать полтора часа режиссерских странностей, пытающихся задрапировать драматургические трюизмы и глупости, так это разве что Евгений Стычкин, с невероятной энергией и бешенством играющий своего героя, впрочем, ничуть, несмотря на грузинские интонации, трубку и рыжую небритость, не напоминающего Сталина. Скорее этот Сосо с его матерными шуточками и гигантскими амбициями похож не на будущего властелина миллионов, а на надутого неудачника, в которого верит только жена. А Агния Кузнецова, конечно, талантливая актриса, но, чтобы в этом убедиться, лучше не ходить на «Девушку и революционера», чтобы не видеть, как она хлопает глазками и клонится ивой, будто 16-летняя, а потом шмыгает носом и говорит о продажах активов.
